В те далекие времена, когда жил и творил великий нидерландский живописец Питер Брейгель, людям было известно о существовании только одного небоскреба, и они без труда узнали бы в неуклюжей громаде “Вавилонскую башню”. В XVI столетии во Фландрии дух Средневековья был еще очень силен. Важнейшей задачей искусства была проповедь христианской морали и воспита­ние благочестия.Художники изображали человека маленьким и ничтожным, а присущие ему естественные слабости — сверхгреховными. Естествен­но, что Библия занимала огромное место как в мыслях людей, так и в искусстве. Почитатели Брейгеля хорошо знали известную библейскую легенду о том, как царь Немврод, обуреваемый непомерным тщеславием и гордыней, приказал выстроить баш­ню высотой до самого неба, и о том, как покарал его Бог «смешением языков»: строители перестали понимать друг друга, и работа так и не была завершена. Немврод  затеял свою стройку в Вавилоне. Брейгель же воздвиг свою баш­ню в родной Фландрии, в предместье шумного портового города,  где тес­нятся дома с остроконечными крышами. Подобное несоответствие нисколько не волновало сограждан Брейгеля: они умели проводить назидательные па­раллели между прошлым и настоящим и были убеждены в том, что душа человеческая так же охвачена греховной гордыней во Фландрии XVI века, как и в древнем Вавилоне. Они с молоком матери впитали понятие худо­жественной условности и понимали, что реальность, как бы точно ни ото­бражалась она на полотне, следует воспринимать и в символическом смысле. Воспринимать и наслаждаться. Брейгель же, как никто другой, владел даром сочетать символику и обыденность. В отличие от пестроты работ антверпенского  периода, эта картина удивляет зрителя своим спокойствием. Она, как амфитеатр Колизей, который Брейгель видел в Риме, во время своего путешествия по Италии. На этажах этой громадины кипит работа:  крепятся блоки, устанавливаются лестницы, мостки, работают рабочие. Но строители уже не общаются – видимо,  они не понимают друг друга. Не потому ли, что у них случилось “смешения языков”? А строительство где-то еще идет полным ходом, а кое-где башня уже рушится. Из фрагментов картины, приведенных на следующих страницах, будет вид­но: библейский сюжет так же густо заполнен современными художнику реали­ями, как башня — строителями, обтесывающими и укладывающими камни. В пыли копошатся в поисках корма цыплята; старая стряпуха подметает; царь Немврод, которого предшественники Брейгеля традиционно представляли как упоенного своей властью правителя, вполне заслужившего воздаяние за непо­мерную гордыню, на картине (слева на переднем плане) показан фигурой на­столько мелкой и незначительной, что появление его даже не приостанавливает работы. Такой подход превращает величавый символ в жанровое полотно, и за­печатлены на нем обыденные и повседневные труды, хоть и призваны они осу­ществить «мировой проект», обреченный, впрочем, на провал.

По мотивам “Мир Брейгеля”  Тимоти Фут Книжный клуб ТЕРРА 2003 г